И вообще торжество для меня, вопреки Джерому и Ликоку, Стауту и Гоголю, состоит не из еды, — но существуют два магических блюда: выставленные на стол, они способны вызвать у меня ощущение праздника, знаменательной даты, да хоть чего, — салат “Оливье”, торт “Наполеон”. Для моего поколения это — сигнал, у нас выработан условный рефлекс, как у подопытной собачки нашего соотечественника Павлова, и особые железы начинают выделять в нашу кровь особый гормон — гормон приподнятого настроения. <…>
И до сих пор я не научился просто так, в качестве послеобеденного десерта, покупать себе нехитрый, дешевенький “Наполеон”, по вкусу ничем не уступающий многослойным творениям моих мамы и бабушки, и до сих пор я ловлю себя на том, что баночку с “Оливье” — а вернее, с современным его заменителем, салатом “Столичный” — несу домой только тогда, когда ощущаю приближение простуды или иного, хуже поддающегося, кома в груди — скажем, март, скажем, мокро, холодно, все еще рано темнеет, камера с утра мигает и щурится, полусухое или полусладкое, красная рыба, салат “Оливье” — будем лечиться, значит, будем поправляться.
