Кухня Пацифиста

Кулинарные заметки мизантропа

Мы движемся по плавящемуся от зноя асфальту пригородного шоссе, двигатель автомобиля уютно урчит, горячий воздух из окна обдувает разгоряченное лицо. Теплые напитки не очень помогают, хочется охладится, вздремнуть и ещё, почему-то, хочется есть. В жару не должно бы, а вот хочется. И цель пути ещё далека.

По пути регулярно попадаются странного вида вывески, приглашающие отведать нехитрой придорожной снеди. Останавливаться страшно, но голод сильнее, и мы выбираем одну из вывесок поновее. Асхана «Куырдак» — восклицают неровные праздничной яркие буквы. Всё остальное чистое и белое, не занесенное ещё летней пылью. По бокам несколько раз настойчиво указано – «Пельмени». И стрелка в ту сторону, где эти пельмени гнездятся. Вместо входной двери китайская противомоскитная сетка, смыкающая за нашей спиной свой магнитные застежки.
Внутри несколько столов, застеленных весёленькими клеёнками, ощутимый столовский запах времён школьного детства и несколько человек, лениво беседующих за едой. Один из столов горбится тряпкой, которую жестом факира срывать немолодая разносчица, приветливо встречающая нас золотозубой улыбкой. Под тряпкой обнаруживается стакан с вилками и ложками. Из не очень внятной речи разносчицы мы узнаем, что столовая открылась всего пару недель назад, что нам очень рады и что садитесь жрать, пожалуйста. В меню уже известные нам пельмени, давший название столовой куырдак и казан-кавап, как блюдо премиум-класса. Заказываю себе казан-кавап, а ребенку пельмени. Жую принесенный разносчицей заветренный хлеб, запиваю чаем из пакетика. В помещении всё-таки не так жарко, как на улице. Ребенку ворчит, ему не нравится гулкий зал, запах из кухни и вообще всё вокруг. Ребенок чувствует больше нашего. И ещё эта нелепая игрушечная собака на одном из столов. Хоть снимай фильмы ужасов.

Под писк микроволновки я получаю свой казан-кавап. На тарелке разбросаны крупные куски утушенной в чёрное баранины, обрамлённые вялыми шайбами молодой картошки. Пробую. Мясо мягкое, не противное, картошка не имеет вкуса. В целом, это вполне себе еда для подкрепления сил, но это по всем признакам не похоже на то, что я привык считать едой. Я ем и полное отсутствие гастрономического удовлетворения замешивается с тяжелым чувством стыда. Потому что для многих людей это очень желанная порция мяса, многие питаются такой едой всю жизнь, и радуются. Это нормальная простая еда, в которой просто нет того огонька, отличающего привычную мне пищу. Я привык есть вкусно. Не знаю, когда я успел, но я привык, и эти несолённые картофельные ломтики для меня как фальшивая нота для музыканта. Удар по моему чувству прекрасного. Кинестетик внутри меня агонизирует от сочетания вкуса и запаха, какого ему давно не приходилось испытывать. Это ниже пояса.

Сыну приносят порцию пересоленных пельменей. Разносчица заговорщицки подмигивает, ставя на стол упаковку майонеза – ребёнок на майонез не реагирует. Я вяло пытаюсь объяснить ему, что еда бывает разной, и здесь вполне можно поесть с удовольствием. Слова ватными комочками вылетают изо рта – я сам не верю в то, о чём говорю. И снова становится стыдно. Жена старательно дистанцируется от происходящего, прячась за пластмассовой ширмой смартфона.
Торопливо набиваю рот безвкусными мясными волокнами, запихиваю в себя привезенный через океан и так бездарно использованный колумбов овощ, заливаю всё сладкой жижей остывшего чая. Глотаю, стараясь ничего не думать и не чувствовать. Расплачиваемся и выходим, оставив за спиной веселенькие клеенки, писк микроволновки и золотые зубы разносчицы. Горячий ветер ворошит волосы на голове сына. Хочется съесть большой стейк. Кажется, от себя не убежать. Да и не надо уже.